Террор на продажу

Почему СМИ помогают террористам, хулиганам и вандалам

Террор в прямом эфире
С 90-х годов пресса периодически пытается найти для себя ответ на вопрос: как ей вести себя в ходе терактов. Время от времени журналисты вспоминают 11 сентября в Нью-Йорке, указывая на то, что американские СМИ в тот момент не впали в истерику и продемонстрировали высокую государственную дисциплину и нравственность. В США в день крупнейшего в мире теракта по телевидению показывали общие планы катастрофы и разные периферийные события. В кадр не попадали ни изувеченные трупы, ни раненые, ни люди, от безысходности выпрыгивающие с верхних этажей небоскребов, ни паника, ни истерики родственников жертв.
Российский опыт работы в специальных условиях нельзя назвать удачным. Достаточно вспомнить деятельность СМИ во время теракта в Театральном центре на Дубровке в 2002 году. Тогда преступники получили удивительный режим благоприятствования в эфире для пропаганды своих идей.
Медики составили свою картину страха. Отдел клинической психологии Научного центра РАМН опросил больше 300 москвичей, у которых на Дубровке не было ни родственников, ни знакомых. Как оказалось, у 24% из них выявляются симптомы посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), какое бывает у участников боевых действий и настоящих жертв теракта.
Приходи на меня посмотреть
21 февраля 2012 года в храм Христа Спасителя вместе с четырьмя девками из Pussy Riot и их группой поддержки пришли, судя по видеозаписи, с десяток российских и зарубежных журналистов. Если бы этих людей там не было, «перфоманс» прошел бы незамеченным, как и точно такая же акция за два дня до этого, 19 февраля 2012 года, в Елоховском Богоявленском соборе. На этот раз пресса была приглашена заранее, то есть сознательно использовалась как инструмент для пиара акции.
После поимки девиц пошли разговоры о том, что прокуратура может привлечь журналистов, освещавших их выходку в храме Христа Спасителя, к уголовной ответственности за экстремизм. К этому якобы даже призвала патриархия РПЦ на том основании, что журналисты, которые первыми сообщили об акции, вступили в сговор с активистками панк-группы.
И отчасти это справедливо. Журналист Андрей Цаплиенко, например, рассказывает о том, что однажды в Ираке группа боевиков пригласила сотрудников СМИ из одной западноевропейской страны снять атаку на американский блок-пост. Для атаки был подготовлен автомобиль, приготовлены боеприпасы. Журналистка и оператор отказались снимать стопроцентно рейтинговую «жесть», и не потому, что испугались. Журналистка тогда сказала: «Понимаешь, одно дело, если бы мы сняли это случайно. И другое — если мы сознательно едем снимать теракты. Тогда мы становимся соучастниками убийства».
Час Герострата
Журналистом быть трудно. Образ высокоморального сотрудника СМИ, продумывающего каждое свое слово — наивный миф из прошлого. Журналист — обычный человек, подвергающийся профессиональной деформации, как и все люди. Если у водителей профессиональные заболевания — геморрой и остеохондроз, то у журналистов свои недуги — болтливость, самоуверенная глупость, беспринципность, а у многих и продажность. Все эти качества в сочетании с претензиями на роль «совести нации» дают катастрофический результат.
Если вдуматься, игнорирование «мероприятий» вандалов и террористов — единственный способ защиты от любого вида терроризма, цель которого — самопрославление и самореклама под видом благородных протестов. Ведь в сущности любой теракт — это PR-акция. Иначе зачем взрывать мир?